11April
говорят есть такое место, где находится все, что ты когда-то потерял
26March
не гаси для меня свет.
соседям снизу привет.
и всех овечек в бан навечно,
мы будем делать вид,
что нас нет!
мы опять головой вниз,
мы ловим окнами бриз!
зажглись на крышах наши флаги!
весна-красна выходит на бис!
25March
someone holds me safe and warm.
фотографировать мороженое в разных местах, съзить с тимуром на водохранилище
22March
морские выдры во сне держаться лапками друг за друга, чтобы их не разделило течением.
'čia' значит 'здесь', а 'здесь' - значит многое
19March
семь лет назад поставили огромную тарелку с рисовой кашей: тающий остров масла тает в липком белом море. уходи под воду, масляная атлантида. никто не спасется. белые дворцы с молочными чешуйчатыми крышами, ступенчатые храмы с высокими дверными проемами, прикрытые струящимися занавесами, золотые огромные статуи, мраморные лестницы, серебряные скамейки, утопающие глубоко в море – все уйдет туда. прозрачные морские волны уже лижут уступы храмов, мечутся люди, плачут дети. грабители тащат драгоценные, из душистого дерева, сундуки, роняют, развевается ворох летучих книг. ничего не пригодится, ничего не понадобится, никто не спасется, все скользнет в теплые прозрачные волны. раскачивается золотая статуя, с тоской глядя на восток.
-не играй с едой, Галя!
съев погибшую атлантиду, дочиста выскребя ложкой море, сунула губы в чашку с чаем, и поплыли масляные пятна.
-молодец, вот тебе конфетка!
сказала «спасибо», ощупала в кармане спичечный коробок с сокровищем и пошла в кровать – жалеть папу и думать о своей жизни. никто не смеет плохо говорить про папу. никто ничего не понимает. до сих пор.
с тех пор атлантиды не стало.
с тех пор ничего не изменилось.
более белая боль
это понятно, это правильно
они мне знакомы: маленькие сияющие бисеринки, сами по себе висящие в черной пустототе. лежишь в постели и хочешь заснуть, ноги у тебя сами по себе начинаются расти вниз, вниз, а голова - вверх, вверх, до черного купола, все вверх, и раскачивается, как верхушка дерева в грозу, а звезды песком скребутся о голову. а вторая я, внутри, все съёживаюсь, съеживаюсь, сжимаюсь, пропадаю в маковое зернышко, в острый кончик иголки, в микробчика, в ничто, и если меня не остановить, я совсем туда уйду. но внешняя, сосной раскачиваюсь, расту, чиркаю голову по ночному куполу, не пуская маленькую уйти в точку. и эти две меня одно и тоже. и это понятно, это правильно.
14March
– в ваших цветочных я не нашел растений, похожих на тебя. – своим голосом вытащил меня из игры в ассоциации. – а груша ведь тоже была цветком. Так что пойдет.
внутри у свободных была вода с хлором
можно стать тем кто забирается в норы. теплыми.детскими
униси меня ветер.брось тело. этот мир приносит боль зимы.
и то что с неба будет падать белым я разобью о мутные воды реки.
дети неба чуют ветер. как канарейки чуют газ.
знай время пудра. а я песок тихо так сдуваю с лица.
тайком убегая под утро, чтоб непроснуться под шаги отца.
ты не бойся, таких еще много будет
11March
в ушах торжественные колокола, и глаза прозревали доселе невидмое.все дороги вели к Фаине, все ветры трубили ей славу, выкрикивае ее темное имя, неслись над грифельными крышами, над башнями и шпилями, змеились снежными жгутами и бросались к ее ногам.и весь город, все острова - воды и набережные статуи и сады, и мосты, и решетки, чугунные розы и лошадки - все свивалось в кольцо, сплетая для возлюбленной гремящий зимний венок.
-а вдруг она замерзла?
заяц пошевили усами, понюхал морковку и,не услышав ответа, скрылся в норе
-а вдруг она замерзла?
заяц пошевили усами, понюхал морковку и,не услышав ответа, скрылся в норе
как-то поднадоедает за половину жизни о чём либо думать,пытаться что-либо сделать и сотворить.
половина,чистая тоска,разбавленая желчным одиночеством.
и рисуя людей,остаешься ли ты сам человеком?